По заданию журнала «ДОБРОСЛОВЪ», команда отряда «Искра» побывала в гостях у отца Никиты Масликова, клирика Иоанно-Богословского женского монастыря.

Живёт отец Никита с матушкой в Маймаксе, в небольшом уютном домике, построенном пять лет назад. Отец Никита радушно встретил нас, угостил чаем из трав и рассказал про свою жизнь, про свои увлечения, показал свои творения.

— Отец Никита, в каком храме вы служите?

— Служу в женском монастыре села Ершовка, что в тридцати пяти километрах от Архангельска.

— Где-нибудь ещё служили?

— Да. Служил в храме Ксении Петербургской в Маймаксе и в Санкт-Петербурге, на Сийском подворье, которое находится на улице Ольги Форш.

— А вы сами из Архангельска?

— Нет. Я москвич.

— Как вы оказались здесь?

— Я раньше жил в Москве и в молодые годы, вплоть до девятнадцати лет, работал в доме творчества. Затем уехал на Соловки и там прожил семь лет, а потом приехал в Архангельск и здесь живу уже девятнадцать лет.

— Почему вы решили уехать на Соловки?

— Я не то чтобы решил. В своё время учился в училище деревянного зодчества и изделий по дереву, и со мной, только на другом факультете, учился мой товарищ. Он обучался в сфере туризма и тоже работал в доме творчества. Именно он пригласил меня поехать на Соловки в туристическо-ознакомительную экскурсию по Северу В группе одно место оказалось свободным, и мы все вместе отправились в поездку. Приехав на Соловки, я познакомился с наместником монастыря отцом Иосифом (ныне он на покое). И он предложил мне приехать на следующий год поработать в монастыре. После этого я приехал туда и остался на семь лет. Вот так, волею судьбы…

— Как и почему вы стали резчиком по дереву?

— В одиннадцать лет меня привёл в кружок резьбы по дереву мой одноклассник. Там был коллектив, который мне понравился. Понравился и учитель, с которым мы до сих пор поддерживаем отношения. Он научил меня азам владения инструментом и общению со сверстниками, со взрослыми. И главное — научил честности и ответственности в отношении к делу. Объяснил: бывает, что подросток обманывает взрослых, не выполняет возложенные на него обязанности, и тем самым вредит себе самому. Получается, что мальчишка вроде хороший, а с ним никто не общается, он никому не интересен. Этот человек, который вёл, казалось бы, конкретный предмет — резьбу по дереву, многому научил нас. Он, например, говорил нам о том, как надо к женщинам относиться, как дарить цветы и т. д. И в принципе эти навыки, заложенные в детстве, помогают мне и по сей день. Вот почему важно, чтобы у подростка был пример, было бы, на кого равняться. Пример не улица даёт, не какието люди, которые на самой низшей ступени социального развития находятся, выпивают, курят, а именно те, которые чего-то добились в жизни. И это было важно для меня тогда. Сейчас мы редко встречаемся, но когда я приезжаю к нему в гости, а это бывает раз в несколько лет, то очень тепло общаемся.

— А какой резьбой вы занимаетесь?

— Абрамцево-кудринской резьбой. Она вырезается на предметах быта. Это шкатулки, вазы, тарелки, разделочные доски, ложки и т. д.

— А ещё какие-то увлечения были в детстве и юности?

— Нет, пожалуй, потому что резьба захватила всё моё время, сознание, стала главным моим увлечением. Мы часто листали журналы с фотографиями элементов резьбы (тогда было мало специальной литературы). Если находили фотографии работ, то копировали тех мастеров, которые вырезали по дереву.

— Вы учились в воскресной школе?

— В воскресной школе я не учился, потому что не был воцерковлённым человеком.

— А когда воцерковились?

— Когда приехал на Соловки. То есть период моего активного воцерковления — с девятнадцати лет и по сей день.

— А как вы решили стать священником?

— Живя в монастыре, я видел монашеский и священнический образ жизни. И мне это очень нравилось. В принципе, я копировал этих людей, в чём-то подражал им и впоследствии стал священником.

— А сейчас какие у вас увлечения?

— Увлечений у меня несколько. Резьбой я сейчас не занимаюсь, потому что каждый период увлечения имеет несколько ступеней. Это начало, развитие и завершающая часть. Я прошел все эти ступени. Сейчас мне резьба не интересна. Она не приносит мне ни физического, ни духовного удовлетворения. Просто был период, когда это было моим увлечением и оградило меня от улицы и от дурных компаний. Сейчас я занимаюсь витражами* и лоскутным шитьём: шью одеяла, наволочки на подушки. А еще режу намогильные кресты. Раньше варил сыр. Во время паломнической поездки по Италии мне дали попробовать их сыр. И я решил заняться сыроварением. До двух лет выдержка сыра была.

— Как вы сейчас приходите к своим увлечениям?

— Наверное, через Интернет. Сказывается то, что заложили в меня в детстве — тяга к творчеству и стремление всегда завершать начатое, что бы ни делал. Если же просто начать что-то и не закончить, то ты никогда не освоишь технику того или иного мастерства более чем в зачаточном его виде. Замечу, что это касается всего, не только творчества: какое бы дело вы ни начинали, должны закончить его, довести до конца. В творчестве сначала рождается идея. Потом ты ее воплощаешь. И очень сложно закончить вещь так, как ты её задумал, всегда получится подругому. Но ты уже видишь свои ошибки и знаешь, что ты сделал не так, и в следующем изделии исправляешь их. И с каждым готовым изделием ты совершенствуешься.

— Как вы решили заниматься шитьём?

— Случай интересный, притом простейший. Я купил брюки, и мне потребовалось их подшить. Купил машинку и сам подшил. Потом я попытался что-то сшить. У меня не получилось. Когда я пятнадцать раз перешил воротник, понял, что это не моё, я не смогу, потому что мастерству закройщика нужно учиться, а просто так не получится. И я решил сшить лоскутное одеяло. В первый же раз получилось, закончил я его полностью. Конечно, выбор тканей у меня тогда был очень скудный. Это были просто обрезки, кто чего отдавал. А потом мне показали, какие есть виды тканей, и сказали, где их можно купить, чтобы заниматься лоскутным шитьем. Я стал учиться этому основательно. На данный момент сшил уже больше тридцати одеял.

— А как вы решили заниматься витражом?

— Это давнишняя история. Витражом заниматься очень сложно, сложнее, чем лоскутным шитьём. Витраж изготавливать гораздо дольше. И когда проходит большой период времени от идеи до её воплощения, то, бывает, забываешь, что хотел первоначально. Сначала нужно сделать проект витража с точностью до миллиметра: что мы хотим видеть, и как оно будет выглядеть, продумать, какие цвета использовать. У меня были цвета, ограниченные в ассортименте: зеленый, синий, тёмно-красный и светло-красный. Каждый элемент в изготовлении виража подгоняется с большой точностью.

— А дом сами строили?

— Что умел — сам, чего не умел — нанимал людей. Раньше здесь был просто заброшенный участок. Как только появилась возможность поместить здесь икону — поместил, и теперь она украшает вход в дом. В частном доме, конечно же, лучше, чем в городской квартире, потому что в городе мы замкнуты в пространстве и ограничены в действиях. А здесь — простор для творчества, ты можешь воплотить в жизнь все то, что задумал.

— Вам нравится жить на Севере?

— Да как сказать... Вообще-то я думаю, что все зависит не от места жительства, а от того, какая цель в жизни. Если служение, то оно везде служение. Везде есть возможность выбора: чем заняться и от чего отказаться.

Попив чаю, мы попросили отца Никиту показать нам его творения и провести экскурсию по участку. На его участке кроме дома есть сарай, дровяник, мастерская, баня и курятник. Потом батюшка показал нам лоскутные одеяла. Одно из них было не закончено, и на нём отец Никита объяснил нам схему шитья. Затем мы вышли на веранду, где стоит вырезанный и покрашенный отцом Никитой крест, там же — витражи с изображением Евангелия и потира. Также отец Никита показал нам вырезанную своими руками вазу.

Незаметно пролетело время нашей беседы, и настала пора прощаться. Сделали общую фотографию. Приехал отец Адам, и мы поехали в город. Каждый из нас увозил с собой свои впечатления и воспоминания об отце Никите, о его уютном доме, о беседе с ним…